Угрюм-река - Страница 255

255

Штат постоянной прислуги значительно расширен. Появились две новые горничные, две гувернантки, три лакея, два швейцара, истопники, полотеры, управитель дома. Прохор решил жить широко, владетельным князьком.

Помаленьку начали съезжаться приглашенные.

К удивлению Прохора Петровича и к сильному огорчению пана Парчевского, прежний губернатор был смещен в связи с делом о расстреле рабочих. Приехал с официальным визитом, а главным образом для детального знакомства с предприятиями, новый губернатор Перетряхни-Островский. Он военный генерал, коренастый, низенький, молодящийся, но довольно старый. Иссиня-черные накрашенные усы, седые, гладко стриженные волосы, низкий лоб. Говорит глухим басом и, чтоб навести трепет на обыкновенных смертных, устрашающе вращает выцветшими крупными глазами. Между тем в душе большой добряк и любитель сальных анекдотов. С ним – чиновник особых поручений, Пупкин, жердеобразный юноша с надвое расчесанной светлой бородкой; в манерах изыскан, предан начальству, хохотун, женолюб и лакомка. С генералом – такой же старый, как и сам барин, лакей его Исидор Кумушкин; он глуховат и глуповат, но услужлив и верен как собака. На белых щеках – старинные, николаевской эпохи, бачки.

– Хо-хо-хо... – загремел басистым смехом низкорослый генерал, привстав на цыпочки и обнимая за шею, как давнишнего приятеля, почтительно склонившегося Прохора. – Рад, рад... Чрезвычайно рад... Ну, как у вас тут? Что? Хо-хо-хо!

– Да вот, ваше превосходительство... Трудимся. Я очень польщен, что соизволили...

– Рад, рад... И торжества, и нечто вроде ревизии... Но вы не смущайтесь, не смущайтесь... Надеюсь, все в порядке?..

– Будьте уверены, генерал...

Губернатор совместно с Протасовым и чиновником особых поручений Пупкиным разъезжали по предприятиям с осмотром. Губернатор покрякивал, крутил усы, устрашительно вращал очами, а сам, как говорится, ни аза в глаза. Впрочем, на золотом прииске он подозвал бородатого рабочего, спросил:

– Кто пред тобой стоит?

– Вы, ваше превосходительство, – снял рабочий шапку.

– А кто такой – я?

– Старый заслуженный генерал. Вояка...

– Сколько мне лет, по-твоему?

– Да так... годков... семьдесят пять, пожалуй.

– Дурак! Да, может быть, я моложе тебя, – бросил генерал и, закряхтев, пошел дальше. А сопровождавшему его Протасову сказал: – Мне никто, никто не дает больше сорока девяти лет. Даже женщины. Хо-хо-хо!..

– Что женщины не дают, это понятно, но и я не дал бы вам, ваше превосходительство, семидесяти пяти лет, – совершенно серьезно заметил Протасов. – На рабочего просто нашло затмение, растерялся.

Генерал остался очень доволен и ответом инженера, и постановкой дела.

Пупкин же относился к осмотру по-иному: во все вникал, все записывал в книжечку, где надо и где не надо подхохатывал, перемигивался с красивыми девчонками.

Прохор, узнав повадку Пупкина, велел познакомить его со Стешенькой и Груней. Сводником был назначен Илья Сохатых.

– Только предупреди девок, чтоб вели себя скромно. Чтоб не допускали, – наставлял его Прохор.

– Слушаю-с... А кроме того, охотничий сужет хочу предложить вам. Господин губернатор оказались завзятый охотник: они по дороге на шпалопропитный завод изволили собственноручно застрелить двух куриц, а петуха – обранили. Дали за это тетке Дарье золотой и изволили сказать: «Хорошо бы поохотиться в тайге». Исходя из сужета минимальности, я хотел предложить вам устроить высокоторжественную облаву на медведя... Курсив мой.

– Да ты с ума сошел! Подвергать генерала риску...

– Никак нет-с. А нам с Иннокентием Филатычем блеснула блестящая идея... Обрядить в персональную медвежью шкуру человеческое живое существо, Фильку Шкворня. Он изъявил индивидуальное согласие.

Прохор раскатисто захохотал.

– А вдруг подстрелит?

– Обязательно должны ухлопать наповал. Филька Шкворень упадет, зарявкает, задрыгает задними конечностями и подохнет. Его превосходительство господин губернатор подбегут, пнут в медвежий сужет ножкой и уедут. Филька согласен за двадцать пять рублей и новые сапоги.

– Я-все-таки не понимаю...

– Ах, какие вы непонятные!.. Мы вложим господину губернатору холостые патроны без пуль. Комментарии излишни.

Прохор доволен. Но накануне охоты случился с генералом трагикомический казус. Губернатор Александр Александрович Перетряхни-Островский любил, как большинство стариков, рано вставать. Природа здесь прекрасная, прогулки удивительные. Напившись чаю, он в шесть утра проследовал со своим слугой и собачонкой на легкий променаж. Губернатор в рейтузах с широкими красными лампасами шел впереди, Исидор Кумушкин чуть позади хозяина.

Генерал выступал не спеша, браво, по-военному, пристукивая тростью, и в такт своим шагам отрывисто покашливал: «Кха! Кха! Кха! Кха!» Пузатенькая собачонка, видимо, в подражание хозяину, тоже в такт с ним покряхтывала: «Тяф! Тяф! Тяф! Тяф!»

Так, покряхтывая и покашливая, благополучно миновали они усыпанный песком плац пред пожарной каланчой. Исидор Кумушкин тащил на руках шинель барина – ярко-красной подкладкой вверх. И вдруг огромный козел, сидевший по случаю приезда знатных гостей на привязи в пожарной, увидев красный цвет, яро оборвал веревку, догнал Исидора Кумушкина и с наскока так сильно долбанул его рогами в зад, что Кумушкин кувырнулся головой в пятки барина, собственными пятками огрел генерала по спине.

– Что? Что?! – крикнул генерал и тоже кувырнулся, сбитый козлиными рогами. Оба старца ползали на карачках, козел вилял хвостом, метился рогами куда надо. Собачонка Клико, распластавшись в воздухе, со страху неслась как угорелая вдоль улицы.

255